6 октября 2022 г. состоялась встреча связанная с изданием свежего, 22-го номера журнала «Бюллетень истории пограничья». Мероприятие сопровождалось дискуссией под названием «Одна война — разная память».

Во встрече под председательством проф. Войцеха Cлешинского, директора Музея памяти Сибири, присутствовали — проф. Ян Шумский и проф. Данель Боцковски.

– Недаром этот разговор происходит в Музее памяти Сибири, — начал дискуссию проф. Слешински — Мы находимся в самом современном историческом музее Польши, повествовательном музее. В нашем названии есть три значимых понятия, из которых мы сейчас сосредоточимся на памяти.

– Человек не влияет на прошлое, но влияет на его интерпретацию. Так настоящее влияет на восприятие прошлого. Память необходима для функционирования. Человек, лишенный прошлого, имеет проблемы с самоидентификацией. В свою очередь, наличие общей памяти является основой построения сообщества, – добавил профессор Слешински.

– В каких точках сходятся историческая политика и память о Второй мировой войне в странах центральной и восточной Европы и в чем они отличаются? — спросил своих собеседников директор Музея памяти Сибири.

Профессор Данель Боцковски ответил: — К нашему обсуждению я бы добавил еще историческую не-память, т. е. забвение. В случае памяти мы создаем образ, но он также предполагает стирание того, что нам не подходит или что было размыто в результате политических, исторических процессов, пропагандистской деятельности.
Вторая война — это общность памяти, а забвение — это вопрос начала войны, каковы ее последствия, как эта память строится жителями отдельных регионов Польши. Как это закрепилось на социальном уровне? Память зависит от того, чье сообщение более эффективно, — сказал проф. Данель Боцковски. — Все согласны с тем, что была Вторая мировая война, но в разговоре с русскими мы бы по-разному говорили, когда она началась: в 1939 или 1941 году. В свою очередь, для политологов это было еще до 1939 года.

Проф. Ян Шумски ответил: — В период господства над странами нашей части Европы СССР навязывал свое повествование посредством комемораций и соответствующей политики, школьного образования. После его распада произошли революционные изменения-государства, освободившиеся от господства, могли свободно обсуждать темы, и здесь мы можем наблюдать огромный рост интереса к таким вопросам, как советская оккупация.

– По мнению среднего гражданина Польши или Литвы, период Второй мировой войны ассоциируется с двумя оккупациями, — продолжил Шумски. — А прямо за границей, в Белоруссии, России война идет с 1941 года. Любое обсуждение сговора Гитлера со Сталиным сводится к русофобии и «попытке ревизии». Мы имеем дело с двумя полярно разными взглядами.

Проф. Слешинский спросил об общих и постоянных элементах памяти о войне в центральной и восточной Европе. Касаются ли они всех нас?

Данель Боцковски ответил: — Повествование строится вокруг того, что разделяет, и это самое постоянное. Универсальным элементом станет кошмар войны — конец прежней истории и развития. Это универсальный опыт захвата территорий, советизации, создания и эксплуатации аппарата репрессий и перестройки общества в соответствии с коммунистическим видением. Хотя, если мы посмотрим на видение истории, навязанное в Беларуси, то, что было очевидно в 1990-е годы, сегодня уже не очевидно. В Украине, в свою очередь, в настоящее время наблюдается ускорение изменения этого видения.

– К этому добавляется общий местный опыт, — говорил Боцковски. — Общее — это также то, чем после 1944 года была Красная Армия, пришедшая на эти территории. Это было нечто иное, чем армия 1940-41 годов. Эта была из другого призыва, из земель глубоко внутри Союза, с другим поведением.

Профессор Ян Шумски так ответил на вопрос профессора Слешинского: — Я хотел бы добавить один интересный аспект. В нынешнем российском повествовании (в ответ на резолюцию Европейского парламента, в которой Советский Союз несет совместную ответственность за военные преступления) интересен пассус депортации 1940-41 годов. По словам россиян, депортированные еврейские «беженцы» были спасены от польских националистов.

– Огромные потери и страдания в чисто человеческом измерении, это был бы общий знаменатель, – подытожил Шумски. Тотальная война началась не в 1941 году, первые бомбы и потери польского народа были в сентябре 1939 года. Обычным опытом будут потери и страдания мирного населения независимо от национальности, — сказал он.